Между Амуром и Невой - Страница 30

— Это что, Лобов твой нас разменял? Таков он, выходит?

Челубей потеребил щегольской ус, подумал немного и вдруг повеселел.

— Нет, Алексей, не может того быть. Лобову, конечно, на нас всех плевать с Ивана Великого; понадобиться — любого спишут без разбора. И ты должен отдавать себе в том отчет… Но пока мы ему нужны позарез, чтобы одно дело обстроить. Я тебе уж рассказывал: нам готовят командировку в Сибирь. На Амур, в республику золотоискателей на реке Желтуге, откуда Анисим Петрович шихту закупает. И оттуда предстоит пройти по следу пропавших «фельдъегерей», понять, куда они делись, кто их перехватывает. Поездка очень опасная, нам за нее столько денег дадут, что потом можно на покой уходить. Если живые вернемся… Я вот посмотрел сейчас, как ты с анчуткиной охраной управился, или с этими… бильярдистами. И скажу тебе так: у Лобова в отряде подобных людей нет. Есть мы с Пересветом, самые опасные там на сегодня, да ты поопасней нас будешь. Может, даже обоих, вместе взятых. А не в нынешнем положении Лобова нами с тобой бросаться. Может быть, потом, после Сибири, но не сейчас.

Речь показалась Алексею убедительной, и он несколько поостыл. Если Челубей прав, то ответ напрашивался сам собой.

— Помнишь, как Озябликов взвился, когда я предположил, что Анчутку сдал кто-то из своих? Думаю, этот «кто-то» и решил нас, на всякий случай, списать. Вдруг московские ребята осерчают, поймают нас, спросят как следует, и выяснится, что посланцы Лобова слишком хорошо знали подходы. А так концы в воду…

Решив, что работодатель их все же не сдавал, Алексей с Яковом несколько повеселели. Но радоваться было рано: они находились без денег и документов в чужом городе, где их сейчас разыскивали сотни недружелюбно настроенных людей. Надо было срочно где-то укрыться и искать способы вернуться домой.

— Поехали к Надежде, она поможет! — радостно предложил Челубей.

— Дурак ты, Яшка, — огорчился Лыков. — А если за нами следили уже с вокзала?

Вывернули карманы, пересчитали наличность: семь рублей с мелочью. У Алексея двенадцать зарядов, у Якова четыре. И денег, и патронов не густо.

Алексей напряженно думал. Он мог, например, легко выйти на московского обер-полицмейстера Козлова. Три недели назад, на коронации, они общались семь раз на дню и близко сошлись, несмотря на разницу в возрасте и чинах; кроме того, оба были нижегородцы. Еще в 1880 году Алексей порвал на глазах у Козлова закаленную цепь, из которой вырвался знаменитый силач и убийца Тунгус, и тем запомнился генералу… Александр Александрович, разумеется, все сделает, чтобы спасти оперативника Лыкова. Но тогда исчезнет «демон» Лыков, и план подготавливаемого в столице преступления останется неразгаданным. А если действовать с хитростью? Алексей знал две конспиративные квартиры московского сыскного отделения, а их содержатели помнили его. Но помнили, как столичного чиновника с особыми полномочиями. Войдешь эдак с Челубеем, а они тебе: «Здравия желаем, ваше благородие! Читали про коллежского асессора — поздравляем!». К тому же, чем больше людей знает о «демоне», пусть даже эти люди из полиции, тем выше риск провала.

К счастью, были у Алексея в Москве и другие союзники, никак с властью не связанные. К ним и следовало сейчас обратиться за подмогой.

— Поехали, — коротко сказал Лыков Челубею и тронул вожжи.

— Куда это? Что ты надумал?

— Увидишь. Сейчас мы спрячемся так, что никакой Кожаный Чулок не сыщет.

Они не спеша, стараясь не привлекать к себе внимания, проехали по набережной Яузы до Нижегородского вокзала, потом через Подколокольный переулок и Солянку выбрались на Старую площадь. Лыков подозвал с угла «красную шапку» (в Москве посыльные носили фуражки с красным околышем, а не с черным, как в Питере), взял у него лист бумаги и карандаш, и написал:

«Горсткину или Решетову.

Я в Москве с человеком с той стороны и сам, по легенде, оттуда.

Нам срочно нужно укрытие.

Подъедем через пять минут, как закроете лавку.

Записку сию по прочтении уничтожить. Не проговоритесь!

Лыков».

Отдал посыльному вместе с гривенником, объяснил, куда нести, сам не спеша поехал следом. Челубей молчал, но видимо нервничал.

— Сейчас, Яков. Это мои старые товарищи. Потребуется — они здесь пехотный полк спрячут с артиллерией и обозом. Это люди из секретной службы Рогожской старообрядческой общины.

«Красная шапка» зашел во второй от угла дом по Никитниковскому переулку, отдал записку и тут же вышел. Алексей остановился за тумбой и засек по часам пять минут. Мимо густо шли толпы народа, зашабашивший люд растекался по лавкам и трактирам. Среди них вполне могли быть и те, кто их разыскивает. Сейчас сотни глаз шарят по Москве, выхватывают из толпы похожих по приметам, усиленные команды прочесывают вокзалы, обходят постоялые дворы и «шланбои», перекрывают все дороги из Первопрестольной. Если у Анчутки Беспалого есть такой ловкий сменщик, значит, организация не обезглавлена и способна отмобилизоваться очень споро. Вон какая-то рожа зыркает; встал за угол и не уходит, только борода высовывается…

Из лавки с надписью «Мастерская ретирадников привилегированных систем» вышел плотный мужчина в синем картузе, бросил мельком взгляд на Лыкова с Челубеем, повесил на дверь объявление «Закрыто». Стукнул кулаком в ворота, они тот час же приоткрылись и мужчина скрылся во дворе. Это был Антон Решетов, помощник Степана Горсткина, заменившего убитого Буффало-Ратманова на должности начальника секретной службы Рогожской общины австрийского согласия.