Между Амуром и Невой - Страница 52

В 1876 году русские взяли Коканд и создали на его месте Ферганскую область. Вопрос о ее южной границе встал теперь в полный рост: бывшее ханство распространяло свою юрисдикцию не только на северный, но и на южный склон Алайского хребта, вплоть до верховьев Аму-Дарьи. Поэтому уже в июле отряд под командованием М.Д.Скобелева обследовал Алайскую долину. Скобелев со всей точностью установил, что она является старым данником Коканда, и лишь несколько лет назад в связи с ослаблением в горах власти Худояра, последнего ферганского властителя, была самовольно переведена Якуб Беком в свое подчинение.

В октябре 1878 года генерал-губернатор К.П. фон Кауфман направил в Кашгарию Генерального штаба капитана А.Н.Куропаткина, тогда еще никому не известного. Тот провел переговоры с Атталик-гази и его визирем Заман ханом Эффенди об уточнении русско-кашгарской границы. Требование о возвращении России вассальных кокандских территорий было безропотно удовлетворено: могущественный Отец-завоеватель не посмел перечить самому Ярым-падишаху (Кауфману), представителю Белого царя в Азии. Однако уже через несколько месяцев после этих переговоров Яким Бек внезапно скончался. Китайцы очень быстро уничтожили скороспелое государство Йеттишар и восстановили на его месте свою провинцию Синьцзян, существующую и поныне. Но Кауфман, опираясь на соглашение Куропаткина, мгновенно занял, вопреки воле китайцев, город Иеркештам, столицу Алайской долины, и сделал его базой для дислокации Ферганского действующего отряда. Империя наконец-то зафиксировала свою юго-восточную границу.

В итоге Россия вступила в конфликтные отношения как с Британией, так и с Китаем. Истерия в Англии по поводу «русской угрозы» достигла апогея. На туманном острове понимали, что порабощенные народы Индии только и ждут помощи извне, чтобы тут же восстать и перебить британский оккупационный корпус. М.Д.Скобелев в своей секретной записке «О походе в Индию» от 17 января 1878 года писал:

«Всякий, кто бы ни касался вопроса о положении англичан в Индии, отзывается, что оно непрочно, держится лишь на абсолютной силе оружия, что европейских войск достаточно в стране только для того, чтобы держать ее в спокойствии, и что на войска из туземцев положиться нельзя. Всякий, кто касался вопроса о возможности вторжения русских в Индию, заявляет, что достаточно одного прикосновения к горцам ея, чтобы произвести там всеобщее восстание… Падение британского могущества в Индии будет началом падения Англии».

Магараджи Кашмира, Индура и Пенджаба через своих тайных агентов бомбардировали Россию предложениями «взять их дело в свои руки. Эти государи в совокупности располагают войском в триста тысяч человек, и готовы к восстанию, как только императорское правительство приняло бы решение двинуться на Британскую империю в Индостане».

В том же 1878 году фон Кауфман в ответ на секретный запрос Александра Второго заявил, что готов захватить Индию с тридцатитысячным корпусом. А Константин Петрович всегда выполнял то, что обещал…

К счастью для англичан, случилась русско-турецкая война, отнявшая у России много сил и расстроившая ее финансы; стало уже не до Индии. Затем последовало 1 марта 1881 года, и новому императору, прозванному впоследствии Миротворцем, худой мир был лучше доброй ссоры. Через год царствования Александр Александрович выгнал, наконец-то, Горчакова в отставку. Тот уходил на покой богатейшим человеком: двум своим сыновьям светлейший князь оставил нажитые на государственной службе, не известно, за какие заслуги, 8 (!) миллионов рублей. (Князинька ловко выучился попрошайничать у предыдущего императора). Последним его подарком России стал позор Берлинского конгресса, лишивший страну всех заслуженных кровью плодов победоносной русско-турецкой войны.

Сразу осмелевшие англичане быстро наводнили Памир своими шпионами. Кроме того, они старательно и умело, в чисто британском стиле, натравливали на Россию и Афганистан, и Китай. В Петербургском договоре 1881 года было определено, что Российская и Цинская империи назначают комиссаров для определения и демаркации спорной границы между Ферганской областью и Восточным Туркестаном. 7 июня 1883 года русский комиссар генерал-майор Мединский встретился в ущелье Чигар на южном склоне Тянь-Шаньского хребта с китайским уполномоченным амбанем Ша; переговоры начались.

Поручик Громбчевский сидел на бревне возле жарко горевшего костра и пил «уиски». Напротив расположился капитан Френсис Янгхазбэнд, со стаканом уже водки, в руках. Русский и британский офицеры вполголоса беседовали. Утром они провели астрономическое определение координат своей совместной стоянки в урочище Каинды Аузы, связав таким образом обе съемки: английскую и русскую, и теперь отдыхали. В полупьяном разговоре, который, кстати, велся на фарси, поручик был категоричен:

— Вы не понимаете, капитан, до чего все русские прямо-таки мечтают о походе в вашу Индию. Все без исключения: извозчики, купцы, генералы… Это какая-то национальная болезнь!

— Дались же вам наши грязные брахмапутры…

— Не нам, капитан. Нам, полякам, на Индию… как бы это помягче сказать… А вот им только подавай! — Громбчевский кивнул на семиреченских казаков, собирающих хворост для офицерского костра.

— А им, мне кажется, тем более всё едино.

— Мы у них сейчас спросим. Козорезов!

— Здеся, вашебродие! — расторопно подбежал высокий бородач и выпучил на поручика преданно-придурковатые глаза.

— Скажи — хочешь пойти на Индию походом?