Между Амуром и Невой - Страница 43

— Смотрите, Максим Иваныч, что сейчас начнется, только не принимайте всерьёз. Сегодня они не нападут; их слишком мало.

Таубе встретил караван, о котором получил сведения, на второй версте от перевала Раунмурун, на правом берегу реки Нуры у ее впадения в Кок-су. Место было хорошее: здесь стоял прежде пикет правительственных войск Кашгарии. С тех пор, как умер великий Якуб бей и развалилось созданное им государство Йеттишар, прошло всего пять лет, но строения пикета уже успели разрушиться. Тем не менее, двадцать пять человек и столько же лошадей смогли укрыться в развалинах, и киргизы заметили их уже слишком поздно. После приказа остановиться караван резво развернулся прямо на горной тропе и попытался уйти. Тогда прозвучал выстрел, упал верблюд, шутки кончились.

Барон медленно шел вместе с урядником вдоль шеренги киргизов и внимательно вглядывался в их лица. Неприязненные взгляды словно отлетали от него рикошетом: он до такой степени не обращал на них внимания, что восточные люди как-то постепенно и успокаивались. «Кара-Маджир, Кара-Маджир», вдруг пронеслось по рядам, и витавшее всё же в воздухе напряжение сразу исчезло. Узнали, немытые, Черного Майора! Имя человека, с семидесяти ярдов разнесшего из револьвера голову страшному Сахим-Назару, было с недавних пор окружено у киргизов почтительным страхом. Два десятка лет самый знаменитый на «Крыше Мира» разбойник безнаказанно грабил, кого хотел: тибетцев, китайцев, афганцев… Приехал с севера русский офицер и для начала пострелял у Сахиба в одиночку пикет из трех сардаров. Старик обиделся и устроил на наглеца большую засаду. Из десяти человек вернулся один… Мудрость изменила в тот раз знаменитому головорезу: слишком долго ему всё сходило с рук. Вместо того, чтобы понять знак и бежать с немалым уже богатством в Кашмир, он решил покарать обидчика, и спустился в ущелье со своей бандой в двести ружей. Таубе был лишь с четырьмя казаками, но он взял лучших стрелков Ферганского отряда и расположил их прямо напротив тропы. Вышел к разбойникам в парадном сюртуке при орденах и эполетах, сказал Сахим-Назару, какой он старый козёл, и без долгих разговоров застрелил. Началась паника, которую усилили ружейные выстрелы казаков, бивших сверху на выбор. Оставив на тропе три десятка тел, разбойники разбежались а потом ещё и передрались при дележе наследства Сахима, и теперь о них вообще ничего не слышно. Горное население вздохнуло с облегчением, а майор после этого мог бы обыскивать такие вот караваны в одиночку…

Наконец он увидел того, кого искал. В шеренге киргизов, одетый, как киргиз, стоял человек другой крови. Агент барона в Вахане не обманул: индус-пундит действительно шёл в этой партии. Таубе остановился напротив, внимательно всмотрелся в шпиона: тонкое смуглое лицо, умный взгляд. Волнуется, но пробует это скрыть. Перебирает чётки, отводит глаза. Но не испуган, скорее раздосадован.

Таубе молча вырвал у пундита сандаловые чётки, быстро пересчитал шарики. Так и есть! Вместо ста восьми, как положено у буддистов, здесь их ровно сто.

Майор приказал старшему караванщику принести вещи индуса и открыть мешки. К ногам Яковлева вскоре был выложен целый арсенал военного топографа: призменный компас, лядуночная мензула с диопрами, карманная буссоль Шмалькальдера, гипсометры, барометры и тригонометрические цепи. В карманах самого пундита обнаружились кроки местности и зашифрованные записи.

— Смотрите, Максим Иваныч. Вот его чётки, на них сто шариков. В Большой Съемке туземных топографов учат специальному одномерному шагу. Человек будто бы просто идет, читает молитвы и перебирает чётки. Две тысячи шагов — ровно миля; один шарик отделяется от прочих. На стоянке пундит пересчитывает шарики и записывает расстояние перехода. Указывает также озера, реки, тропинки, стратегические перевалы, с помощью гипсометра определяет высоту над уровнем моря. Всё это англичане проделывают на наших и спорных землях уже более десяти лет. Знаменитый Мухтар Шах, легендарный пундит, четыре года вёл секретные съемки в Памире, Бадахшане, Шунгане, исследовал течение Аму-Дарьи, первым в мире описал озеро Гасколь. Очень образованный человек, пир — так мусульмане называют своих святых подвижников. Вернулся из своего опасного путешествия назад в Индию в прошлом году, и мы его упустили.

Использовать обученных пундитов под видом буддийских паломников первым предложил Томас Монтгомери; он же придумал и одномерный шаг. Мы встречались с этим господином в Гиммалаях… Шляются к нам не только индусы. В 1874 году капитан Троттер, заместитель начальника Большой Съемки, пробрался на российскую территорию и составил карту нашей части Тянь-Шаня; его мы так же не поймали. Зато этот вот попался!

Яковлев внимательно изучил отобранные у шпиона кроки и был поражен точностью произведенных им измерений.

— Замечательно! — воскликнул он, сверяя записи с секретной картой Главного штаба. — И это сделал туземец в походных условиях! У нас и офицеры-топографы не все могут столь точно снять местность даже при наличии инструментов и помощников…

Таубе конфисковал все отобранное снаряжение; казалось, можно было и уходить. Но что-то не нравилось ему в пойманном пундите. Слишком спокойный. Попался с поличным, лишился всех материалов и инструментов, начальство его убьёт за это — а ему хоть бы что! Или он сдал нам ерунду для отвода глаз, а самое важное припрятал? Они шли вдоль нашей границы с Кашгарией и вполне могли по северному склону Алая залезть на русскую территорию. Что здесь: контрабанда или серьёзная разведывательная операция?